Народные массы

 Очень трудно в пределах разумного объема этих воспоминаний отдать должное всем товарищам и друзьям по экспедиции. С фотомонтажа личного состава центра экспедиции, подготовленного мной и Володей (Вазыхом) Нургатиным в конце 1967 года к 20-летию Алданского РайГРУ, глядят лица людей, каждый из которых был по своему интересен и заслуживает отдельного описания. Всего на нем фотографии 163 человек, работавших в центре экспедиции, из которых иных (многих) уж нет, а те далече. Но в истории экспедиции еще много людей, не вошедших в этот фотомонтаж. Как бывает в каждом коллективе мы были разными. Кто-то очень хорошо работал в поле и на камералке, кто-то был активен на общественной работе, кто-то увлекался спортом, а кто-то совсем другим, кто пил больше, кто меньше. Но какая то общая экспедиционная атмосфера, некая общность подхода к работе и отношениям вне её, несомненно существовали. Мне по прошествии многих лет наша экспедиция представляется очень большой семьей, где каждый имел свое место, играл свою роль. Были безусловные профессионалы своего дела, беззаветные работяги, способные лентяи, активисты-общественники, заводилы и любители розыгрышей, самодеятельности и спорта. В «семье», конечно, было не без свар и скандалов, но каких то «убийственных» конфликтов память не сохранила.

Немаловажно также, что большинство из нас работали семьями или обзаводились мужьями и женами из РайГРУ или экспедиции. Позднее и дети первых поколений стали трудиться в нашей экспедиции. Дети многих работников негеологического профиля также приходили работать в нашу экспедицию. Если эта была семейственность, то самого положительного плана. К сожалению, трудно надеяться, что внуки наши придут в экспедицию. Хорошо бы ошибиться.

Следует вспомнить условия работы и жизни в пятидесятые годы.

Хандыга была сплошь деревянной с халупо-барачной архитектурой. Были такие дальстроевские бараки - длинный коридор и комнаты-“квартиры”. Например, типичное жилище в таком бараке, где проживал начальник геолого-поисковой партии Константин Константинович Левашов с молодой красивой женой Маргаритой Владимировной, представляло собой комнату площадью около десяти квадратных метров с большой кирпичной печью-плитой, разделенную занавеской на две зоны. Руководство жило в двухквартирных домиках на берегу Алдана или по улице Пушкина. Учитывая, что это были семьи с несколькими детьми, условия были явно не роскошные. Но принимали такие условия без стонов и трагедий, поскольку надеялись на улучшение жизни. Да и руководство РайГРУ и экспедиции уделяло большое внимание строительству жилья. Еще при П.И.Показаньеве стала застраиваться нынешняя улица Геологов и весь прилегающий район. Как всегда жилья не хватало, но движение в лучшую сторону было очевидным.

Первое административное здание экспедиции было в одноэтажном небольшом деревянном доме недалеко от Алдана по нынешней Магаданской улице. В 1953-54 годах административно- камеральное помещение было в доме, который по этой же улице стоял напротив котельной. Только в 1955 году построили отдельную камералку, потом в ней уже после строительства следующего большого деревянного здания , разместилась химлаборатория. Так постепенно улучшались условия для камеральной работы и одновременно количественно рос коллектив экспедиции.

Организация сезонных полевых работ основывалась на так называемых “весновках”, когда в феврале-марте основные грузы партии на оленях, иногда тракторах забрасывались на места работ и небольшая группа полевиков обустраивала базы партий.

Колоритной и незабываемой была операция выезда основного состава партий в “поле”. Обычно группа из нескольких партий на доверху нагруженных ЗИС-150 выезжала в сторону Тополиного или Дыбов, чтобы потом пешком добираться до своих баз. Д.С.Булаевский непременно лично провожал каждую группу с подобающими случаю напутствиями. Первую остановку караван делал на 4-м или 14-м километре для распития спирта. Первые кружки подносились водителям, испытанным колымским шоферам из нашей автобазы, среди которых вспоминаются Паша Остапенко, дядя Гоша Моисеев, Иван Никифорович Грузинов, Павел Иванович Гришин. А далее все повторялось на 25-м, 50-м обязательно, 100-м и других километрах в зависимости от запасов спирта и стойкости контингента потребляющих этот продукт. И при этом не было никаких ДТП.

Полевые работы на оленях или лошадях проводились в течение всего сезона при отсутствии связи с “метрополией”. Один раз в сезон могли добраться до нас Домохотов или Булаевский, привезти долгожданные письма и газеты. Помню как в 1953 году, выйдя на “Большой Прижим”, узнали от солдат на оперпосту,что Берия оказался “врагом народа”. Другие полевики об этом узнали только по завершению сезона. Снабжение было плохое. Спальных мешков на всех не хватало, резиновые сапоги выдавались только прорабу и промывальщику. Мы ходили в чунях, таких калошах из литой резины, изготовленных в Оротукане. Многого не было.. Но как-то постепенно положение улучшалось и трудности дальстроевских лет забылись.

Как я уже говорил, для нашей производственной жизни были характерны несколько напряженные отношения при оценке чисто производственных результатов, когда при приемке полевых материалов и отчетов соответствующими комиссиями или рецензентами выискивались весьма скрупулезно не столько “зерна”, сколько “плевелы”. Полемика на заседаниях научно-технического совета достигала иногда очень высокой температуры. Такой запал для всех нас был задан Булаевским и Домохотовым. Конечно, каждый при этом оставался самим собой и являл свой собственный стиль. Очень логично, аргументированно со своей точки зрения раскладывал обычно оппонентов Михаил Кузьмич Силичев, вальяжно с непременными ссылками на будущее мнение НРС ВСЕГЕИ выступал Виктор Иванович Коростелев, запальчиво и сбивчиво Татьяна Сергеевна Кирусенко, Николай Васильевич Голоперов упрямо гнул свою линию по всем вопросам. Активность была всеобщая и никто не оставался в стороне. В общем было, что послушать и в чем поучаствовать. Перебарщивали при этом неред-ко. Помню как Татьяну Сергеевну чуть не довели до сердечного приступа слишком активной критикой её идеи о роли в складчатости Южно-Верхоянского синклинория, которую играл Охотский массив. По её мнению, последний свободно двигался как льдина в ледоход, сминая на своем пути верхоянский комплекс, с чем трудно было нам согласиться. Дело, однако, в том, что идея эта была изложена в отчете, посвященном совсем другим вопросам и которые почти выпали из обсуждений. Замечательный наш геолог Т.С.Кирусенко была очень увлекающимся всеми новыми идеями специалистом. Поэтому критиков своих она, естественно, обвинила в консерватизме и ретроградстве. Наиболее положительным результатом этих словесных баталий было то, что, остыв после них, все оставались добрыми товарищами.

 Надо сказать, что такая требовательность и руководства, и коллег не могла не сказаться положительным образом на качестве работ. Подтягивался, прежде всего, средний уровень основной массы исполнителей, помнящих, что предстоит им на приемках. Считаю, что степень обоснованности и достоверности полевых материалов у хандыгских геологов тех времен была, как правило, хорошей. Высок был всегда уровень научного осмысления накопленного на тот или иной период материала. Имели много публикаций в научных журналах. Многие из нашего коллектива “остепенились” и успешно работали и работают в науке и образовании. Из тех, кто в разное время работал в Хандыге кандидатами геолого-минералогических наук стали Борис Степанович Абрамов, Владимир Николаевич Андрианов, Игорь Георгиевич Волкодав, Николай Власович Ичетовкин, Михаил Иннокентьевич Копылов, Олег Петрович Разгонов, М.К.Силичев, Александр Евгеньевич Соболев, Александр Иванович Старников, Константин Константинович Шапошников, В.А.Ян-жин-шин; докторами г.м.-н. - К.К.Левашов, Александр Васильевич Кокин, В.И.Коростелев, И.Г.Волкодав, Николай Петрович Щербак был избран также действительным членом АН УССР. Многие наши замечательные геологи не стали, к сожалению, заниматься официальным оформлением своего научного статуса..

 В завершение “производственной” части хотел бы сказать несколько слов о то-варищах, с которыми много лет делили хлеб и соль в горах Южного Верхоянья. Если считать основной производственной единицей экспедиции полевую сезонную партию, то мне пришлось четыре сезона поработать под руководством К.К.Левашова, Б.С.Абрамова и С.В.Домохотова, а затем с 1958 года пребывать в роли начальника разных партий. За эти годы пришлось непосредственно в полевой работе и быту общаться со многими сотнями людей. Среди них были люди, с которыми проведены многие сезоны и связаны многие памятные события моей жизни.

 Много маршрутов отходили с моим старшим техником-оператором Николаем Николаевичем Самсоновым. Еще в 1955 году в Джалканской партии на реке Томпо мы с Николаем убили первого нашего медведя, испытав при этом много страха и волнений. Потом он пришел в мою партию в 1961 году и работал со мной до своей гибели в 1969 г. За эти годы он превратился в опытнейшего полевика и великолепного охотника. На него можно было положиться во всех полевых делах, а в том, чтобы не бояться неожиданной встречи с медведем или добыть оленя или сохатого ему не было равных. Ему принадлежит самый меткий выстрел, которому я был свидетелем за многие годы участия в разных стрельбах. В 1968 году в Акринской партии он со склона долины с дистанции более полутора километров с одного выстрела поразил сохатого и поставил много дармового мяса на наш партионный стол. Н.Н. Самсонов также как и я был выпусником Магаданского горного техникума, хорошим во всех отношениях товарищем и человеком с большим внутренним достоинством.

 Иван Васильев простой, бесхитростный, преданный своему делу, одинокий и бедный уроженец Охотского Перевоза много лет работал у меня каюром. Обладал хорошим чувством юмора, был лишен всякого подобострастия, грубости и чувствовал себя равным со всеми. Иван погиб вместе с Николаем Самсоновым на перегоне лошадей, утонув на реке Белой, которую до этого он прошел вдоль и поперек десятки раз.

 Анатолий Белокопытов был моим геологом несколько лет. Преданный друг, не бросил меня в трудную минуту жизни. Толик, хоть и не блистал профессионализмом, был непревзойденным выбивателем дефицитов с разных ОРСов, торгов и снабов, организатором неформальных мероприятий, товарищеских забав, спортивных соревнований.

 Александр Ильич Горбунов - легенда нашей экспедиции. С Сашей я познакомился в 1958 году, когда С.В.Домохотов проезжал вместе с ним мимо моей Куранахской партии. С тех пор, до конца его дней был с ним в большой дружбе. Несколько лет он работал в моей партии. В нашей памяти Саша Горбунов остается прежде всего замечательным поэтом. Не важно, что многие его упражнения в этой сфере были реализованы как эпиграммы и рифмованные подписи к карикатурам и шаржам в нашей стенной газете, как стихотворные поздравления товарищам и юбилярам очень складные, интересные и остроумные. Но у него были также очень глубокие и серьезные стихотворения. Несомненно у него был божий дар, проявлявшийся иногда очень неожиданно. Однажды, когда Д.С. Булаевский заставил его в седьмой раз переделать главу “Геоморфология” в нашем отчете, то Саша написал её в стихах, да так складно и по делу, что надо было бы её в таком виде и поместить в отчете. Или идем с ним мимо камералки, а навстречу наш геолог Григорий Гордеевич Павлига в новой зеленой шляпе, я и говорю Саше: “Ну, что-нибудь про Павлигу”. Немедленно следует:”Говорят, что шляпа у Павлиги хороша. Жалко, что под нею нету ни шиша!”. Обиделся, конечно, Павлига, но не надолго. И таких эпизодов было множество.

 Александр Ильич сухой, жилистый обладал недюжинной силой и выносливостью, что использовалось на полную катушку на полевых работах. В камералке он был никудышный работник из-за своей непоседливости, постоянным отвлечения на шутки, розыгрыши, самые разные разговоры. Как многие талантливые люди в нашем отечестве Саша был слаб по части алкоголя. Это и сгубило его в молодые еще годы. Но человек он был замечательный - добрый, отзывчивый и бескорыстный.

 Григорий Ипатович Колмаков работал прорабом, старшим техником в моих последних съемочных партиях. Это был опытнейший полевик, исключительно стара-тельный и надежный поисковик. Был единственным у нас лауреатом Государственной премии СССР за открытие в 1947 году крупнейшего Депутатского оловорудного месторождения. Велик его вклад в открытие богатой Чочимбальской россыпи золота. Но вот, при таких громадных заслугах, из-за присущей многим, к сожалению, слабости Григорий Ипатович находился в постоянной служебной опале и пришел ко мне не то в ссылку, не то на исправление. Мне же за годы работы с ним пришлось убедиться в том, что это замечательный и незаменимый работник. Несмотря на приличные уже годы, Ипатыч вел и зимние работы, и всю промывку по сеттедабанским каньонам и водопадам. В качестве его работы могли убедиться и нынешние геологи, работающие в бассейне Нюкунни. А уж за порядок на базе и во всем партионном хозяйстве при нем и Александре Васильевиче Варанкине мне совсем не надо было беспокоиться.

 Выйдя на пенсию, Г.И.Колмаков жил в Карачаевске. Я в свои отпуска гостил несколько раз в его семье. Поскольку Григорий Ипатович был большой молчун, то воспоминаниям и беседам мы предавались с его женой Капиталиной Иннокентьевной, которая всех наших хорошо знала.

 Самые добрые воспоминания у меня о А.В.Варанкине, В.П.Леонове, Н.Л.Отове, И.А.Труновой, Т.П.Лесуновой (Соболевой), М.И.Мусиной (Русаковой), Н.В.Голоперове, М.Г.Афанасьеве, В.Петрове, А.С.Прасолове и всех других инженерно-технических работниках и рабочих, с которыми многие годы пришлось заниматься полевым изучением замечательной геологии Южного Верхоянья..

 Не собирал в свое время статистику по производственным показателям, но из сохранившихся у меня нескольких номеров Производственно-технического бюллетеня Алданского РайГРУ видно, что еще в 1958-59 годах делались серьезные объемы геологоразведочных работ, не говоря уж о размахе их в 60-70-е годы. Если брать мои личные наблюдения, то такой объем чисто геологической работы выполняемой ежегодно в отряде М.К.Силичева им самим и Ниной Валентиновной Белозерцевой с одним помошником - тексты, шлифы, протолочки, графика, фотографии и прочее-прочее, в экспедициях, в которых я работал впоследствии не делался даже всем многочисленным составом некоторых партий.

 Отдаю должное и работникам других не геологических специальностей, которые также играли значительную роль в становлении и развитии коллектива.

По воспоминаниям В.А.ЯН-ЖИН-ШИН